«ЧЁРНОЕ ПЛАМЯ»

**

Мне приснилось чёрное пламя -

                 это чистый психоанализ:

                               чёткий образ амбивалентный

                                    с повреждённой структурой эго.

Мы едва распрощались с Вами,

                Вы почти за спиной остались...

                             На пустом перекрёстке лентой

                                          извивалась метель до неба.

Неуверенно и неловко

               обозначился снежный улей;

                          расставались почти бесстрастно,

                                      чёрным пламенем ночь горела.

На автобусной остановке,

               неуютным скрещеньем улиц

                            ограничив себя, пространство

                                             обживало свои пределы.

 

Я не внемлю советам врачующим.

От покоя – избавь и уволь.

Подожди, потерпи: я взлечу ещё

над умнейшей твоей головой.

 

То цитатой, то дивными фразами

обозначить торопишься путь:

ты превысил значение разума.

Отдохни, успокойся, забудь.

 

И усилием сердца неистовым

возвращаю я Солнечный свет…

 

Для тебя в мудрых правилах – истина.

Для меня она в том, что их нет.

 

Дни, прожитые в чёрно-белом штиле,

сочту за грех;

и проколов Адмиралтейским шпилем

твой горький век,

вычерчиваю на асфальте тенью:

«Ну что ж, не верь –

имеешь право…» И без сожаленья

закрою дверь:

дверь – за собой. Я – листьями, я – ветром:

ворвусь в зарю…

Два вдоха, три секунды, десять метров…

б л а г о д а р ю …

 

Я отвергну «предложенья на блюде»,

срежу с жизни этикетки и бирки;

напишу табличку: ВСТРЕЧИ НЕ БУДЕТ,

и усну – как вирус гриппа в пробирке.

 

Я – фанат литературы английской,

всё линейно: без прыжков и инсайтов!

Становлюсь – ни дать, ни взять – дарвинисткой,

и ищу на полке том о Форсайтах.

 

**

Для фантика ищешь урну.

Для бесед – изысканных тем…

Сумбурно. Псевдокультурно.

И негармонично совсем.

 

***

Уезжаю. Бегу без оглядки.

Без намеренья после жалеть.

Запах шпал опьяняюще-сладкий

ловит в сеть.

 

Сосны, сосны… Сугробы и сосны.

Остановка… Другая… Ещё…

На девятой я выйду. Как просто!

Всё – не в счёт!

 

Достижимыми сделались дали.

Копошится ворона в гнезде.

Я стою меж двумя городами:

я – нигде.

 

Электричка в преддверии ночи

отчеканила рельсовый звон…

На платформе ларёк заколочен –

не сезон.

***

«Грубыми средствами не достичь блаженства.»

Суть не в том, что не так, а в том, что не то…

Из двух категорий смерть – совершенство,

смерть, а не то, что после неё или до.

Не сберёг от испуга и дрожи, боже…

Смертей и любовий – равно пополам.

Никто никому ничего не должен:

только если захочет сам.

 «Так не играют…»

А я не играю.

В ту ли, в другую сторону –

крах.

Коль  балансировать строго по краю, -

то лишь достойно. Холод в руках,

ладони влажны. Не от страсти. От страха.

Кроме слов «да» и «нет» – бывают ещё.

Нет, я не столько боялась бы краха,

но южного ветра…  Рука на плечо

легла обозначить степень доверья:

не более. Тронута. Благодарю.

Прямо сейчас превратиться б в деревья –

вспыхнуть, сгореть, облететь к ноябрю…

Или же в камень: надень меня на руку

и кому хочешь на плечи… Груба

я для Тебя. Не хватило-то – малого.

Очень удобное слово «судьба».

Так научи, помоги, я хотела бы

выбрать одно из святых совершенств:

обледенеть… Это радость вне тела. И

праведный путь к веренице блаженств…

Меня ознакомили с тем, что сто лет – это много.

Меня убедили, что чувства – непостижимы уму.

Провозглашаю: на север моя дорога.

Помню: не должен никто, ничего, никому.

***

Для птиц сберегают гроздья

рябиновый вкус тепла.

Она, наконец, ушла,

выполнив Вашу просьбу.

Она ведь была собою –

как, впрочем, и есть теперь.

Закройте дверь за любовью.

Закройте за нею дверь.

Она бы и раньше, если

была б – не белым бела.

Вы – в мягком зелёном кресле.

Она – наконец – ушла.

Туда, где густые ели

обнимут кольцом теней.

Вы этого так хотели:

закройте же дверь за ней.

Теперь ничего не вспомнишь –

осенняя сплошь трава.

Она виновата в том лишь,

что до сих пор  жива.

Оранжевый свет в окошке.

Рябиной пылает день.

У Вас на коленях кошка.

Уютно. Тепло. И лень.

И больше  ни слова, кроме:

закройте – такой пустяк.

Иначе будет сквозняк.

Зачем Вам сквозняк в доме?

***

Закрываешь глаза и на ощупь

прикасаешься чутко к изломам

тёмных глянцевых листьев монстеры…

С суетой и тоской – много проще,

Но вот нежность… Пространство над домом

Птицей вписано в синюю сферу.

 

А сценарий всё тот же - всё просто:

пригласит тебя кто-то из бывших.

Память жгут очертания комнат…

Ты ответишь на пару вопросов:

«Что читаешь? О чём нынче пишешь?»,

вы обсудите общих знакомых.

 

Убежала? Спаслась? Путь обратно –

две латинских приставки, не боле,

не ослабят контраст светотени.

Только корень в словах одинаков:

анАЛЬГин – отрицание боли,

ностАЛЬГия – её возвращенье.

 

Благосклонна к ветрам непогода.

Тело – ёмкость, сосуд, оболочка;

и троллейбус везёт его к дому.

В центре города, жизни и года

ты опять не напишешь ни строчки.

А могла бы – не так… по-другому.

 

Нелинейность – судьба, а не свойство:

разведённых мостов не минуешь.

Где-то здесь ремонтируют маски…

В сонме смыслов, привычек и тостов

из возможных надежд выбрать ту лишь,

что созвучна несбыточной сказке.

 

Не опомнится память. Довольно!

Отвлекайся вниманием: дворник

соревнуется с ветром игриво.

Ты спокойна, спокойна, спокойна –

как сгоревшего дерева корни.

Ты умна, не права и красива.

 

И танцуя, играя, колдуя,

отвергаешь усталость под вечер,

но остаток свечи тает в пальцах…

Танцовщица, актриса, ведунья,

обнимая кого-то за плечи,

слышишь только мелодию вальса.

 

Над резным силуэтом монстеры

упражняются дерзкие тени;

по ковру воздух ночи струится.

Не мгновенье, а целую эру,

в оболочке, а попросту – в теле,

бьётся сердце  не женщины – птицы.

 

Подступивший сентябрь-месяц

словно тесто тоску месит;

раздраженье – как льда глыба:

на безрыбье и рак – рыба.

Указать тебе дверь, что ли?

Я дарую тебе волю!

Я забуду твою слабость

и грехов отпущу сладость.

Не разбрасывай сплошь клятвы:

грош – цена им, замки сняты.

Я сундук разберу старый

и достану колец пару:

брошу в реку с мостов разных –

и покой возвращу сразу;

и дождём уплывёт в осень

            бесконечных надежд просинь.