«ЗА СТО ЛЕТ ДО РАССВЕТА»

 

***

Провозгласим окончательно – час настал:

всё повторимо – и в целом, и в частностях.

Всё доказуемо – быстро и запросто.

Всё уже прожито – доктором Фаустом.

Стянуты в луч, все цвета перемолоты –

всё одинаково: чёрное с золотом;

звуки стекаются, краски сгущаются,

верят – вернутся, но знают – прощаются.

За три столетья – вперёд ни на йоту:

всё рассказал Иоганн Вольфганг Гёте.

Кий по планетному шарику – молотом:

чёрное с золотом, чёрное с золотом…

 

 

**

Холод – в июнь, вопросом – в ответ:

утро.

Верить глазам в ослепительный свет –

трудно.

И приготовленный с вечера меч –

в ножны.

Серая дымка – накидкою с плеч:

дождь? нет?

Под ноги лечь и травой прорасти:

зов трав.

Я разобьюсь – не сегодня, прости:

завтра.

 

 

**

А путь не становился легче с каждым метром,

и ёжилась тропа под судорожным ветром,

и плакали навзрыд придуманные строки,

и вечер шёл ко дну, и умирали сроки…

 

А то, что в эту жизнь, мой синеокий Странник,

ты просто не успел – так это и не странно;

ты просто опоздал: бывает и такое…

Но видишь ли, мой брат, всё  это – про другое.

 

Тебя учила мать терпению и долгу:

в любую ночь шагать по выбранным дорогам;

её тревожный взгляд дарил любовь, не жалость:

и это бы тебя спасало бы, пожалуй.

 

Но ты пренебрегал сомненьями и болью:

ведь это всё давно придумано тобою –

и не было следа, теней и многоточий…

Дорога никуда – текла рекой. А впрочем –

 

ты отдал бы её с пылающим восторгом,

и не взамен, а в дар: не скромно и не гордо.

А то, что опоздал – никто б и не заметил…

Но там, где был вокзал – гуляет в поле ветер.

 

 

 

«Любовь – провал во времени».

 М.Цветаева

 

Падаю, падаю, падаю…

Алисой – в страну чудес:

правдами или неправдами –

свой отрицаю вес!

Падаю, падаю… Долго ли?

За пробужденьем – страх.

И невесомость полная –

гирями на ногах.

 

 

***

- Давай прощаться.

- Давай.

- Смеёшься?

- Просто не верю!

…Обратно: в застывший февраль ведут коридоры апреля.

 

Время – как реки! – вспять:

метелью колючей в спину.

Я уже там?

А врач:

«Озноб. Сильный жар. Ангина.»

 

 

 

 

***

- Пойду-ка я к ней навстречу, - сказала Алиса.

- Навстречу? – переспросила Роза. – Так ты её никогда не встретишь!

Я бы тебе посоветовала идти в обратную сторону!

 

 

Не оставляй путей для отступленья:

здесь каждой двери суждены замки.

Ты перспектив обратных направленье

из дождевой завесы извлеки –

и вовсе откажись от горизонтов.

Пусть в солнечных лучах застрянет дождь;

очки от Солнца спрячь, захлопни зонт свой:

блеск радуги – оптическая ложь.

 

 

 

 

В последний день циклона

 

Тучно. Пасмурно. Хмуро.

Свет – рассеянный и сомнительный.

Ворчание в трамвае: «Погода – дура».

Оглядываюсь: «Эй, нервы поберегите!» Но

не время. Не место.

Да и не следует…

А закричать бы –

на всё пространство под циклоном –

сквозь ругань в адрес осадков

в виде дождя и мокрого снега,

сквозь «Могло бы и посветить!» –

упоминания всуе Солнца с укором…

Заорать бы: «А вы думаете ему легко там –

прошибать ядовитую плотность слоёв атмосферы?

Каторжная, вредная, низкооплачиваемая работа:

ломать лучи об туманы

и преломлять их сквозь призмы и сферы

грязи, которую мы наплевали до неба,

кусая от боли губы, крест тащить всего мира…»

И вот поэты горазды –

воспевать златокудрого Феба,

лелея и страстно любя

лишь себя в обличии  кумира.

 

И жалкая планетка корчилась от сомнительной боли,

и крапали лирики сентиментальные с пафосом строчки…

А Солнце меж тем на лучах набивало мозоли.

И плакала дождями его радужная глаз оболочка.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

***

Ах Старый Новый Год: особый вкус и запах,

опомнившийся сон приобретает вес;

с окошком на восток – Вы смотрите на запад:

в последний миг конца несбывшихся чудес.

 

Где «завтра»? Где «вчера»? И вот уж – две недели…

И лишь «сегодня» Вам навек принадлежит.

Испуганная тень осыпавшейся ели:

«На смену миражам приходят рубежи».

 

 

 

***

Можно выть на восходящее Солнце

после вечной нескончаемой ночи –

накалившийся вольфрам ожиданья

надорвался за сто лет до рассвета.

 

Можно ложь начать считать небылицей

ради яростного разнообразья –

всё едино, и иному началу

в этом мире не позволят прижиться.

 

Можно тесные двойные системы

принимать за визуально двойные,

отписав синдрому слёз и похмелья

все двоящиеся линии в спектре.

 

Можно запад перепутать с востоком,

свет прожектора приняв за небесный…

Лишь подсолнух ошибиться не может:

даже в самое ненастное утро.