Степан Саввич Шмыголь о войне
 |
ЛЕТЧИК (Из книги "Ветераны войны всегда в строю" , Л.:1985)
"Хейнкель-111" появился над аэродромом, расположенным километрах в двадцати от Одессы, на третий день войны. Без сопровождения истребителей, уверенный в безнаказанности, на малой высоте он вынырнул из-за горизонта и сбросил на аэродром серию бомб. В воздух успели подняться лишь три наших истребителя И-15 БИС. На одном из них взлетел политрук базировавшейся на этом аэродроме Одесской военной авиационной школы пилотов Шевченко. Зная, что его тихоходному истребителю может быть и не удастся нагнать немецкий бомбардировщик, он стал набирать высоту. Пикируя под острым углом с этой высоты, он устремился к вражескому самолету. Длинная пулеметная очередь достигла цели."Хейнкель" задымил, стал снижаться и километрах в пяти от аэродрома сел с убранным шасси.
Степан Шмыголь с другими курсантами школы по приказу командира вскочили в кузов автомашины. Она помчала их к месту вынужденной посадки немецкого самолета. Но они опоздали: местные жители с ружьями, вилами уже окружили гитлеровцев, отобрали у них оружие.
Самолет поставили на шасси, доставили в Одессу, провезли по улицам - показать населению первый сбитый в том районе "Хейнкель".
В эту Одесскую школу Степан Шмыголь поступил в мае 1941 года. С детства, как и многие юноши нашей страны, он всей душой полюбил авиацию. Очень хотел летать. Окончив десятилетку в селе Божидаровка (теперь поселок Щорск) Днепропетровской области, некоторое время поработал почтальоном, завклубом, а потом пришел в райвоенкомат и попросился в авиацию.
Призвать на службу в армию его еще не могли: ему было только семнадцать лет. Но видя, как настойчиво стремится юноша стать летчиком, направили его в Днепропетровский аэроклуб имени Полины Осипенко.
Сбылось давнее желание Степана. Он изо всех сил старался до тонкостей изучить самолет По-2 и его двигатель, управление ими. И быстро преуспел в этом. За несколько месяцев, с декабря 1940 по апрель 1941 года, он научился самостоятельно летать по кругу, в зону, по маршруту, освоил пилотаж, провел в воздухе более тридцати часов.
- Ну, в какую школу теперь решили идти? - спросили его
в отделе кадров аэроклуба.
И он, не задумываясь, ответил:
- Хочу стать военным летчиком-истребителем.
Так вот и оказался он в Одесской военной авиационной школе пилотов.
Ему выдали военное обмундирование, как полагается, котелок с ложкой, вооружили винтовкой образца 1891/30 годов, стали учить летать на истребителе И-15 БИС.
Курсанты еще не успели освоить этот самолет, как грянула война.
Трудно стало заниматься. Курсантов объединили в истребительный батальон. Они стали рыть щели, строить оборонительные сооружения. Все чаще на аэродром налетали немецкие бомбардировщики. Гитлеровцы забрасывали в окрестности десанты парашютистов с задачей сеять панику, совершать террористические акты. Курсанты на автомашинах мчались к местам их высадки, прочесывали пшеничные поля, перелески, уничтожали вражеских лазутчиков. Им помогали старшекурсники и инструктора школы, вылетая на самолетах в районы высадки десантов.
В этих условиях заниматься было невозможно. Школу эвакуировали сначала под Сталинград, а потом в город Фрунзе. Там курсанты научилась летать на первоклассных для того времени истребителях Як-1 и Як-7, стали настоящими летчиками. Им присвоили воинские звания младших лейтенантов. Степан Шмыголь думал, что теперь-то их направят на фронт. Но ошибся: их послали в 6-й запасной авиационный полк.
"Опять учиться, - сетовал Шмыголь, - так и войну окончат без нас".
Но уже с первых дней пребывания в этом полку, понял: командование не хотело бросить их, "желторотых", двадцатилетних мальчишек, не нюхавших пороха, на съедение фашистским асам. Опытные фронтовые летчики, не раз и не два побывавшие в воздушных сражениях, учили их летать строем, атаковать противника, вести стрельбу из пушек и пулеметов, передавали им свой опыт воздушного боя.
Все имеет свой конец. Кончилась и их учеба. Младший лейтенант Шмыголь начал свою войну против немецко-фашистских оккупантов. Тогда еще не знали, что до конца ее оставался один год.
В мае 1944 года Степан Шмыголь прилетел на своем истребителе Як-7Б на аэродром под Гомелем. И стал нести боевое дежурство в качестве летчика 2-й эскадрильи 517-го истребительного авиационного полка 272-й истребительной авиадивизии 16-й прославленной воздушной армии, впоследствии поименованного за героические боевые действия Калинковичским и награжденного орденом Суворова II степени.
Линия фронта была примерно в двадцати километрах от аэродрома. Тогда уже летали звеньями не из трех, а из четырех истребителей - по две пары. Шмыголь был ведомым. Боевую подготовку проводили и здесь, в полку: изучали обстановку, район боевых действий, тактику боя.
Истребительный полк прикрывал бомбардировщиков, наносивших удары по укрепленным районам противника.
Когда девятка "Бостонов" (тогда наши пилоты летали и на этих американских самолетах) ложилась на боевой курс, прорываясь сквозь заградительный огонь вражеских зенитных батарей, то один, то другой из них вспыхивал и взрывался в воздухе. Но остальные, не отклоняясь, с железной настойчивостью продолжали полет к намеченным целям. Герои-летчики не сходили с курса, не сбрасывали подобно гитлеровским пилотам в такой ситуации свой бомбовый груз куда попало, чтобы поскорее выйти из под губительного огня зениток.
С болью в душе смотрели Степан Шмыголь и другие летчики-истребители на гибель своих товарищей, но сделать ничего не могли: они отгоняли от них вражеские самолеты, но не могли оградить их от зенитного огня.
Когда развернулись бои за окружение и уничтожение группировки фашистских войск под Бобруйском, младшему лейтенанту Шмыголю довелось участвовать в крупном авиационном налете на противника. Истребители фронта образовали воздушный "коридор" до самого Бобруйска. Они надежно охраняли "стены" этого "коридора": ни один вражеский самолет не мог в него проникнуть. По этому коридору устремились к Бобруйску без сопровождения истребителей эшелоны штурмовиков Ил-2, бомбардировщиков Пе-2, Ту-2. Они летели на разных высотах, наполняя воздух грозным гулом. На всю жизнь осталось в памяти Степана Саввича Шмыголя это незабываемое зрелище - демонстрация возросшей авиационной мощи нашей армии и тактического мастерства ее командного состава.
После освобождения Бобруйска 517-й истребительный авиационный полк перелетел сначала под Ковель, а затем - через Буг в Польшу и приземлился на аэродроме Минск-Мазовецкий примерно в тридцати километрах от Варшавы. Ему поставили задачу - обеспечивать боевые действия штурмовиков Ил-2.
Шмыголь летал на истребителе Як-7Б. Его ведущим был командир звена старший лейтенант Ф. А. Жаворонков. Боевая работа летчиков усложнилась. И не только потому, что теперь приходилось летать на низких высотах. Горбатые, как их называли, Илы шли буквально на бреющем полете над вражеской территорией, ощетинившейся стволами зенитных пушек. Противник бил по ним не только из зенитных орудий, но и из всех видов стрелкового оружия. Доставалось немало и истребителям сопровождения. Они возвращались пробитые осколками снарядов, пулями.
На земле и в воздухе шли ожесточенные бои. Шмыголь, как и другие летчики, по четыре-пять, а то и по шесть раз в день вылетал на боевые задания. Трудно представить себе, какое не только физическое, но и нервное напряжение испытывали пилоты. Бывало, возвратившись на свой аэродром, младший лейтенант, сняв ноги с педалей, несколько минут сидел, не вылезая из кабины, приходя в себя и удивляясь, что остался цел, преодолев море огня. И как же приятно потом было ощутить под ногами твердую, надежную землю.
В тот день, когда юный летчик добился своей первой победы в воздушном бою, все шло как обычно. Прозвучала команда "На взлет!". Истребители взмыли в небо. Пошли, сопровождая штурмовиков к линии фронта. Шмыголь уже овладел искусством воздушного боя, отлично сработался со своим ведущим. Они хорошо слетались, с полуслова понимали друг друга, тактически грамотно взаимодействовали. Степан Саввич точно знал свое место в бою. Он летел справа сзади, чуть выше самолета Жаворонкова. Зорко следил за воздухом, понимая, что увидеть первым противника - это половина победы.
Над облаками показались черные точки. Они быстро увеличивались.
- Мессеры справа! - крикнул Шмыголь.
- Вижу, - ответил ведущий, - бей по ведомому, я атакую
ведущего.
В прицеле показался силуэт гитлеровского самолета. Пальцы летчика легли на гашетку. Пора. Длинная очередь прошила Me-109. Он задымил и, объятый пламенем, врезался в землю. Второй "мессер" тотчас же нырнул в облака и скрылся. "Горит! Горит!" - восторженно закричал Шмыголь, охваченный непередаваемой радостью первой победы в воздушном бою.
Жаворонков приветственно поднял руку, что на их коде означало: "Молодец, так держать!".
Степан Саввич не считал, сколько он сделал боевых вылетов, учет их вели в штабе полка. Ему некогда было считать: сядет на летное поле, передохнет, и снова в полет. И так до вечера.
А к утру техники залатают пробоины, исправят повреждения, и опять - в воздух. А ран у его самолета было немало.
Однажды возвращались на аэродром. Полет был удачным: надежно прикрывали штурмовку вражеских позиций - не потеряли ни одного Ила. И вдруг, как всегда, со стороны солнца вырвалась группа "мессеров". Завязался бой.
Степан надежно прикрывал своего ведомого, отстреливаясь от наседавших гитлеровских истребителей, не давал им зайти в хвост ведущему. Ожесточенно бились с врагом и другие сопровождавшие наших штурмовиков Яки.
Неподалеку от самолета младшего лейтенанта Шмыголя взметнулось пламя - взорвался снаряд. Самолет вздрогнул, замедлил скорость. Потом летчик узнал, что этот осколок повредил регулятор оборотов винта. Винт перешел на большой шаг. Двигатель еле тянул самолет.
И вдруг наступила зловещая тишина: мотор заглох.
"Что делать?" - взволнованно думал младший лейтенант.
Внизу зеленело картофельное поле. Садиться на колеса было нельзя: он понимал, что самолет опрокинется, наехав на борозды, может загореться.
Самолет с убранным шасси ударился о землю, прополз метров сорок-пятьдесят на "брюхе" и замер с отвалившейся плоскостью. Шмыголь выбрался из кабины, спрыгнул на землю, облегченно вздохнул: самолет не загорелся.
Аэродром был километрах в двух.
"Эх, - сокрушенно думал летчик, глядя на сдвинувшийся с подмоторной рамы двигатель, - что бы ему протянуть еще хоть несколько минут".
В тот же день Шмыголю дали другой самолет. До вечера он успел совершить еще один боевой вылет.
Через несколько дней Жаворонкову и Шмыголю дали задание сопровождать двух Илов в разведывательном полете. Штурмовики должны были выяснить обстановку на южной окраине Варшавы и сбросить вымпел с каким-то важным сообщением полякам, поднявшим в столице восстание против гитлеровских оккупантов.
Долго летали самолеты почти над крышами варшавских домов, выполняя задание. По ним бешено били немецкие зенитные скорострельные пушки "Эрликон" типа нашей пушки "Швак". Шапки разрывов их снарядов вспыхивали вокруг. Но Илы и Яки преодолели эту огненную преграду, нашли ипподром, где находились восставшие поляки. Им сбросили вымпел, легли на обратный курс.
И все-таки осколок одного из снарядов угодил в самолет Шмыголя, попал в радиатор, повредив его соты. Вода стала вытекать. Температура ее росла. А это значило, что двигатель может заклиниться. К счастью, все обошлось. Самолеты благополучно вернулись на свой аэродром. А за ночь инженеры и техники заменили радиатор, заварили трубопроводы. К утру самолет был готов к полету...
Стоял ясный солнечный день. Под крылом самолета блестела покрытая льдом Висла. Шмыголь, в этот раз в паре со штурманом полка, как обычно, сопровождал Илы, оберегая их от вражеских истребителей. Внезапно из-за облаков вывалилась группа "Фоккеров". Один из них набросился на самолет штурмана. Некогда было раздумывать. Шмыголь кинулся ему наперерез, заслонил своим самолетом ведущего и открыл огонь из пушки и крупнокалиберных пулеметов. Самолет противника загорелся. Но и в Як младшего лейтенанта попал вражеский снаряд, пробив правую плоскость, в которой размещался один из бензобаков. Шмыголь почувствовал, как вздрогнул самолет. И с ужасом увидел, что за крылом потянулся широкий белый след эмульсии. Это вытекал бензин из пробитого бака.
"Все, конец!" - подумал летчик: он знал, что малейшей искры было достаточно, чтобы самолет загорелся.
"Фокке-вульфы", после того, как была отбита их первая атака, вышли из боя: гитлеровские летчики в декабре 1944 года были уже не те, что в начале войны. Моральный дух их был сломлен. Это и спасло младшего лейтенанта от гибели: они не стали его преследовать.
Шмыголь, с волнением ожидая, что самолет вот-вот взорвется, переключил питание на левую группу бензобаков и дотянул до своего аэродрома.
А не загорелся самолет в момент попадания в него снаряда потому, что бензин в баке находился под давлением инертных газов.
Техники заменили бак, быстро отремонтировали плоскость. Шмыголь в тот день из-за ремонта его самолета пропустил всего лишь один боевой вылет. Посидел, попереживал минувшую опасность, пока чинили самолет. И снова поднялся в воздух.
В годы войны полагался орден за пятьдесят успешных боевых вылетов. Орденом Отечественной войны II степени, как гласит его статус, летчики награждались за два сбитых в воздушном бою самолета противника. Шмыголь сбил два гитлеровских истребителя. А боевых вылетов сделал столько, что их хватило бы, по меньшей мере, на два ордена.
Нельзя сказать, что Степан Шмыголь не думал о наградах. Прикрепив к гимнастерке орден Отечественной войны II степени и орден Красной Звезды, полученные им за мужество и отвагу, проявленные в боях с фашистами, он был горд и счастлив.
Когда на Минско-Мазовецком аэродроме вручали ему партийный билет, он сказал, что оправдает доверие коммунистов, не пожалеет сил и самой жизни для достижения победы над ненавистным врагом. Правительственные награды свидетельствовали о том, что юный офицер с честью сдержал свое слово.
Ему был двадцать один год. Он успел провоевать только шесть месяцев, а уже стал опытным воздушным бойцом, кавалером орденов. Он был счастлив потому, что, вернувшись с войны с этими орденами, мог открыто и прямо смотреть в глаза людям: в годы жесточайших испытаний он сделал все, что мог, для защиты любимой Родины...
517-й авиаполк перелетел на аэродром Шрода. Весна 1945 года была теплой. Грунтовый аэродром раскис. Летать с него было невозможно. Пользуясь этим, "Фокке-вульфы", базировавшиеся на стационарных аэродромах, стали активизироваться, обнаглели.
Надо было срочно перебазироваться на бетонный аэродром в Познани. А как взлетать? Пошли на риск. Слили с самолетов топливо, оставив в баках запас минут на пятнадцать полета, сняли боекомплект, сохранив по два-три снаряда на пушку, и утром, один за другим разбегаясь по еще не оттаявшей с ночи бровке летного поля, взлетели и благополучно приземлились в Познани.
В начале апреля 1945 года полк стоял на аэродроме Кришт, примерно в двадцати километрах восточнее Франкфурта-на-Одере. Поступил приказ произвести разведывательный полет над Берлином. Нужно ли говорить, как обрадовался младший лейтенант Шмыголь, узнав, что это задание поручили выполнить ему и Жаворонкову. Эта пара была надежной, хорошо зарекомендовала себя в воздушных боях.
И вот она - доживающая последние дни столица третьего рейха. Быстрокрылые советские истребители Як-7Б в берлинском небе.
Трудно передать словами, какое огромное чувство гордости за нашу великую Родину, выстоявшую в величайшей битве, охватило летчиков. Не обращая внимания на вспыхивающие то справа, то слева, дымки разрывов зенитных снарядов, они вели свои краснозвездные самолеты над потоками беженцев, движущихся на запад, над спешащими к Берлину колоннами танков и автомашин.
Зафиксировав на фотопленке заданный район, ведущий развернулся, лег на обратный курс. Не удержались молодые летчики - спикировали на колонну грузовиков, открыли по ней огонь из пушек. И с удовлетворением увидели, какая паника поднялась на шоссе, как гитлеровцы разбегались в стороны, падали в кюветы, ползли в кусты. Настал и на нашей улице праздник...
Сто пять боевых вылетов совершил младший лейтенант Степан Шмыголь за год войны. А сто шестой его вылет был необычным. 8 мая 1945 года он и командир его звена поднялись в воздух с аэродрома Фриеденсдорф, где стоял их полк, и полетели в Польшу. Приземлились в Познани. Там они должны были дождаться трех пассажирских самолетов типа Ли-2 и сопровождать их на аэродром Темпельгоф под Берлином.
Когда в небе появились эти три самолета, Яки поднялись в воздух. В них теперь уже не стреляли. Но, по привычке, пилоты внимательно следили за небом.
Потом им сказали, что они эскортировали нашу делегацию, участвовавшую в подписании ночью 9 мая акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.
Шмыголю удалось посмотреть с высоты синего безоблачного неба на дымящийся, лежащий в развалинах, поверженный Берлин.
Как большую награду воспринял он то, что его и еще одного летчика их полка послали в Москву для участия в Параде Победы.
Полк перелетел на аэродром Гроссенхайм под Дрезденом с удобными казармами, ангарами. И стоял там до декабря 1945 года. Потом погрузился в эшелон и возвратился на Родину. На аэродроме под Харьковом началась для летчиков мирная жизнь. Дни их были заняты учебно-боевой подготовкой. Они совершали ночные полеты, оттачивая свое боевое мастерство.
Лейтенант Шмыголь все чаще и чаще думал о том, чтобы продолжить образование. Когда в 1949 году в полк приехали представители Ленинградской Краснознаменной военно-воздушной инженерной академии для отбора кандидатов на учебу, и командование части разрешило Степану Саввичу держать в эту академию вступительные экзамены, радости его не было предела.
В 1955 году он окончил академию с золотой медалью, проявил большие способности к научно-педагогической деятельности и был оставлен в адъюнктуре.
Он не любил ходить проторенными трапами. Уже на академической скамье проявилось его стремление в научных исследованиях идти своим путем. Темой его дипломного проекта был истребитель с изменяющимся в полете стреловидным крылом. Его наставник, опытный педагог и конструктор Анатолий Георгиевич Бедункович, ознакомившись с планом дипломной работы слушателя, улыбнулся:
- Ну, что ж, дерзайте. Я тоже люблю экзотику.
Тогда эта тема была почти не исследована. Самолеты с таким крылом появились лишь через двадцать лет.
Адъюнктуру Степан Саввич, ставший к тому времени инженер-капитаном, окончил в срок, успешно защитил кандидатскую диссертацию, с головой окунулся в учебную и научную работу - вычислительная математика, электронные вычислительные машины, их применение стали объектами его исследований.
На всю жизнь сохранил в своей памяти Степан Саввич светлый образ своего школьного учителя Григория Афанасьевича Гармаша, привившего ему любовь к математике. Она пригодилась ему не только в академии. В годы войны она помогала летчику быстрее освоить навигацию, теорию полета и тем самым успешнее сражаться с фашистскими истребителями.
Младший преподаватель, преподаватель, старший преподаватель, начальник кафедры, кандидат технических наук, доцент, профессор - этот славный путь Степана Саввича Шмыголя. Отличительная черта его характера - добросовестность в работе. Если он брался за какое-нибудь дело, то обязательно доводил его до конца. Этому он учил и своих подчиненных. С каждым из них он дружелюбно беседовал, выяснял их возможности, направлял в этих беседах их творческую деятельность.
Поразительна работоспособность этого талантливого ученого и педагога. В его активе свыше семидесяти научных трудов, учебников и учебных пособий по теории полета, автоматизированной обработке информации и применению вычислительной техники. Из них более половины опубликованы в печати. Этот большой научно-педагогический труд он сочетал с такой же большой общественной работой. Его избирали и секретарем партийной организации кафедры, и членом партийного комитета факультета. Пять лет он был членом партийной комиссии академии. А с 1979 года, когда он в звании полковника-инженера был уволен в запас и стал работать доцентом кафедры высшей математики, он продолжает активную партийную деятельность в качестве секретаря парткома общенаучных кафедр.
Еще один орден Красной Звезды, медаль "За боевые заслуги" и орден "За службу Родине в Вооруженных Силах" III степени, полученные Степаном Саввичем в послевоенный период, ярко характеризуют его большой творческий вклад в подготовку офицерских кадров и развитие советской военной науки.
Ветеран войны и труда полковник-инженер в отставке Степан Саввич Шмыголь является для молодого поколения прекрасным примером беззаветного служения нашему Отечеству.
|
